Политзаключенный Игорь Олиневич провел в ШИЗО Витебской колонии 30 суток. Он был наказан штрафным изолятором за отказ мыть места общего пользования.
Родители политзаключенного, Валентина и Владимир, получили свидание с сыном, который недавно встретил свой четвертый день рождения в тюрьме. Свидание длилось полтора часа - через стекло и телефон. Прежнее свидание состоялось еще в июне. Мать политзаключенного рассказала, как он держится и в каких условиях его содержат.
- Общее впечатление - во-первых, радость от того, что он жив, а во-вторых, чувство, что стыдно расслабляться и ломать руки и страдать, когда у нас еще есть такие мужчины как он. Мне повезло, что я оказалась его матерью. Я просто смотрела на него и удивлялась: он абсолютно спокоен и смотрит на все это даже с каким-то юмором.
Конечно, все, что с ними делают - это страшно. Мне иногда задают вопросы вроде: «А где сидят все наши политзаключенные?». Люди думают, что для них создано специальное место, где они комфортно живут и находятся все вместе. Я хочу сказать, что даже в советское время политических держали в одном лагере, и таких вот издевательств как нарушение гуманных условий содержания, как это происходит сейчас, я не помню.
Теперь каждый сидит отдельно - или в колонии, или в тюрьме. Если в колонии, то над каждым висит угроза того, что в любой момент условия могут стать более жесткими и превратятся в настоящий ад абсолютно безо всяких на то оснований.
Дело не только в Игоре. Все те, кто недавно вышел из заключения, - те же Северинец, Дашкевич, Автухович - они, несмотря на то, что с ними творят, не падают духом. С ними когда пообщаешься, такое впечатление, как будто живой воды глотнешь. Это действительно светлые люди. Игорь никаких вызовов системе не бросает - он просто сохраняет спокойствие. И вспоминая историю - Ходорковского, Солженицына - я вижу, что одни и те же условия могут человека сломать, а могут наоборот сделать человека лучше.
- Как Игорь пережил 30 дней в камере-одиночке?
- Я у него спрашиваю: «Игорь, ну как же так, тридцать дней в одиночке, без книг, без бумаги и ручки, вообще без ничего!». Там же было так: кровать, на которой он спит, в 5 утра поднимается и ты не можешь более лечь, то есть просто не можешь выспаться, потому что ложиться запрещено - это нарушение правил. А он отвечает: «Ничего, так даже лучше. Нет возможности расслабиться. Я о многом передумал». Я спрашиваю его: «А что ты делал?». А он отвечает: «Часто изоляция - наоборот даже хорошо для того, чтобы упорядочить мысли и обдумать важные в жизни вещи». Стихи читал, говорит. Спрашивала у него, обдумывает ли он сюжет новой книги, но он сказал, что все, что он хотел написать на эту тему, уже написал в книге «Еду в Магадан».
- Что его радует и поддерживает в это тяжелое время?
- Два года назад нам передали от бывших польских политзаключенных длинный теплый шарф. И Игорь хотя и не знал, что это за шарф, а сразу повесил себе на плечи, и с любовью его поглаживал. А я ему говорю: «А ты знаешь, кто тебе передал?». И он когда узнал, очень обрадовался: для него солидарность людей очень много значит. Теперь он снова был в этом шарфе, он для него просто какой-то талисман сейчас. Я даже не знаю, что за люди передали ему тогда шарф, но, возможно, они ценят здесь то, что эта вещь попала по назначению и действительно играет свою роль, согревая его и физически, и душевно в это холодное время.
- Вы не боялись, что свидание сорвется?
- Когда мы ехали, мы не знали, дадут нам свидание или нет. Решение могло быть отменено в любой момент.
- Удалось ли у вас передать ему какие-то теплые вещи и продукты?
- Мы отвезли ему и продуктовую, и вещевую передачу. С тех пор, как его перевели в другую колонию, он даже не имел предметов гигиены - их просто не давали. Странно, что не взяли тапочки и тазик. Но в каждой колонии - свои правила.
- Что говорит Игорь об условиях содержания в колонии?
- Он говорит, что в их колонии режим с каждым днем ужесточается. Не только в отношении него, а вообще. Даже для того, чтобы позвонить - а ему за полгода дали только один звонок - теперь надо писать заявление, собирать подписи и так далее. Как он говорил в своей книге: прошлого уже нет, будущее призрачно, а есть только здесь и сейчас. Для нас это свидание было здесь и сейчас, и это была большая радость, что мы увидели его живым и здоровым.
Напомним, 27 мая 2011 года судья Заводского района Минска Жанна Кислякова осудила Игоря Олиневича на 8 лет лишения свободы в колонии усиленного режима. Сейчас он отбывает наказание в Витебской колонии. Его, а также Николая Дедка и Александра Францкевича, обвинили в организации шествия у здания Минобороны, нападении на казино «Шангри Ла» и изолятор на Окрестина, а также в поджоге двери филиала «Беларусбанка».
По charter97.org и svaboda.org
