Известный витебский активист Борис Хамайда уже почти два десятка лет призывает белорусов не участвовать в выборах, проводимых властями. По его мнению, после изменения Конституции в 1996 году в Беларуси нет ни легитимной власти, ни настоящих выборов. Корреспондент «Витебской весны» попросил господина Хамайду поделиться с читателями его рассуждениями насчет нынешних выборов.
Борис Ханонович, по Вашему мнению, отличаются ли чем-то нынешние выборы от всех предыдущих?
Здесь надо определиться: есть ли у нас выборы? Я полагаю, что выборов у нас нет с 1996 года, когда произошел антиконституционный переворот – это известно. Была приостановлена легитимная Конституция 1994 года, и ей на смену пришла, так сказать, «эрзац-конституция». Она не признана никакими демократическими международными институтами. После того, как был разрушен правовой фундамент, у нас не осталось оснований для проведения законных выборов. Поэтому я никак не понимаю, почему туда стремится эта оппозиция? Одно из двух: либо им нужна какая-то слава, либо они продажные. Они идут к нелегитимной Ермошиной, образно говоря, вытирая ноги о легитимную Конституцию 1994 года, регистрируются, то есть создают антураж настоящих выборов, которых на самом деле нет.
Но что в таких условиях всем нам делать? Сидеть на диване?
Да! Сидение на диване 11 октября – это самый патриотический поступок для белоруса. Я мечтаю о том, чтобы вся Беларусь одиннадцатого села на диван. Пройдет время, и через двадцать лет их дети спросят, что они делали в этот день? И им будет что ответить: «Я сидел на диване, так как в тех условиях не было возможности выбирать, и не было выборов». И это будет прекрасный ответ.
Хорошо, допустим, мы все сели на диван. А что дальше?
Этот сидячий протест должен стать первым элементом консолидации белорусского общества. После этого мы увидим, что каждый из нас не сам по себе, а что нас достаточно много. Пусть пока не большинство, но достаточно много. И это даст нам какую-то надежду на будущее. Это только первый шаг. На Площадь эти люди пока выйти не подготовлены. Они как маленькие дети. Вначале ребенок ползает, потом поднимается на коленки, затем восстает с колен... Так и это общество, когда оно повзрослеет, оно поймет, что этим бюллетенем ничего не изменишь – это все пустое. Все равно надо будет выйти на Площадь и сказать: «Уходи!». И только тогда, вернувшись в конституционное поле 1994 года, мы совершим настоящие выборы.
А вам не кажется, что в тех прогнозируемых Вами политических условиях неподготовленное общество не сумеет сделать правильный выбор из несравненно большего ряда потенциальных кандидатов?
Сейчас они говорят: а кто кроме Лукашенко? Да, больше никого они не видят, потому что нет политического поля. Потенциальные кандидаты не могут себя показать. На примере Гончара, Захаренко и других они увидели, что в условиях, которые здесь сложились, либо убьют, либо попадешь в тюрьму. Когда появятся новые возможности, мы и знать не будем, откуда появился тот или иной кандидат. И тогда будет выбор. И мы будем смотреть, как он вел себя во времена Лукашенко, что он делал в разные периоды своего политического роста. А теперь получается так: есть Лукашенко, а вокруг него так называемые фрики: Гайдукевич, Улахович, Короткевич...
И Короткевич, Вы считаете, тоже фрик?
Да! Короткевич в первую очередь! Кто такая Короткевич? Никто же ее не знает. Откуда она появилась? До пятнадцатого года кто-нибудь знал об этой Короткевич? Никто. Дело в том, что в политике так не бывает. Вот смотрите, Обама не упал с неба. Демократы со школьной скамьи вели этого Обаму. В нормальном обществе так и должно быть.
Когда в 1994 году баллотировался Зенон Позняк, это было имя, это была известная фигура. Его поддерживал такой пророк, как Василь Быков. А кто такая Короткевич – мы не знаем. Более того, я хочу сказать, что нам не все понятно с ее соратником Дмитриевым. Мы не знаем, кто за ним стоит. Но не Дмитриева и Короткевич я обвиняю. Я обвиняю Некляева! Он своим авторитетом, своей известностью вытащил на поверхность этих фриков! А все из-за того, что он взялся не за свое дело! Он поэт! Его Боженька поцеловал в лоб и сказал: «Ты будешь поэтом!» Зенона Позняка Он тоже поцеловал в лоб, но ему сказал: «Ты будешь политиком!» Каждый имеет свое предназначение, а он этого не понимает. Ему слава нужна! Уходи, пиши стихи! Если его произведения подвигнут людей на Площадь – вот это я пойму.
Никогда бы не появился Джохар Дудаев, если бы не было национального идеолога Зелимхана Яндарбиева, чеченского поэта. Именно он перевоспитал советского генерала в национального лидера. Тогда Яндарбиев понимал, что он не политик, но он увидел Дудаева и начал из него лепить национального героя. И убили его как раз по этой причине, так как боялись, что он еще одного Дудаева создаст. Было у него такое призвание.
Скажите, а может ли наша интеллигенция как-то воспользоваться этим опытом?
Так вот я и говорю, что наша национальная интеллигенция должна сейчас делать усилия в этом направлении: воспитывать национального лидера, а не гоняться за славой. На кой ляд эта слава! Другой пример: Лех Валенса – простой электрик, но вокруг него собралась национальная элита, то же Яцек Курень. И он прислушивался к ним, поэтому поляки и победили. Валенса имел авторитет среди рабочих, но прислушивался к интеллектуалам, так как за ними образование Сорбонны и Кембриджа.
Хорошо, с задачей для интеллигенции ясно. А что следовало бы делать политикам?
Если бы так называемые политики, я их так называю, сразу после антиконституционного переворота начали людям говорить правду о том, что выборов нет, то сейчас ситуация была бы иной. Но они молчат. Всех, кто после 1996 года принимал участие в так называемых выборах, я считаю политическими мертвецами, так как они приняли правила игры правящей группировки. Они все запачкались. Можно, конечно, делать хорошую мину при плохой игре, но ни у кого из них нет будущего, даже у Павла Северинца нет, несмотря на его молодость. Они все запачкались. Я же помню, как Статкевич с Северинцем в 2004 году кричали: «Идите на участки и скажите свое "нет" референдуму». Это была прямая помощь режиму. Они что, не понимали, что режиму нужна только наша явка? При диктатуре не может быть никаких референдумов!
Когда-то Солженицын написал обращение к соотечественникам «Жить не по лжи». Так вот наша первичная задача сейчас – не участвовать во лжи!
Хорошо, допустим, Короткевич побеждает. Но чем она лучше Лукашенко? Тот плюет на Конституцию и закон, а она по их правилам хочет прийти к власти, стать главой государства. Чем она лучше? Вот здесь должен работать лозунг Вацлава Гавела: «Мы – не они!» Именно так он ответил, когда его начали критиковать за назначение на руководящую должность бывшего коммуниста. Играть по правилам аморальной власти нельзя: иначе нам люди никогда не поверят! Людям всегда нужно говорить правду, какой бы горькой она ни была: Пока такое положение, пока выборов нет, наберитесь терпения. Сколько терпеть – я не знаю, но уверен: критическая масса нарастает. Мне понравились слова Игоря Олиневича, сказанные сразу после выхода из тюрьмы, о том, что рано или поздно взрыв произойдет! Полагаю, что вот, может быть, он и имеет политическое будущее. А то, что говорят, будто белорусы толерантны, терпимы – все это фигня! В груди все-таки осталась память и о Калиновском, и о Костюшко! Поэтому нужно набраться терпения.
Когда собирали подписи, я заметил: какая-то часть общества, прежде всего молодежь, видит в личности Короткевич новое политическое лицо, связывает с ней свои надежды на будущее. Чем Вы можете это объяснить?
Кто-то из молодежи следует за Короткевич по той причине, что ждет перемен. Какая-то часть молодежи уехала за границу, а та часть, что осталась и хочет жить здесь, ждет перемен, и ей кажется, что эти изменения воплощает в себе Короткевич. Однако я задаю вопрос: «Если даже она победит на этих выборах, станет ли она легитимным главой государства?» Нет! Легитимным может быть признан лишь тот, кто будет баллотироваться по Конституции 1994 года. В 2001 году, когда баллотировался Зенон Позняк, мы допустили роковую ошибку. Фактически мы запятнали его имя. Я выступал против его участия, но тогда меня никто не послушал и никто не понял. Я остался один. Прошло время, и Позняку сейчас нечем возразить моим аргументам.
А Вы не могли бы дать некую общую характеристику всем остальным участникам нынешнего, как Вы называете, политического фарса?
Сегодняшние фрики еще более опасны, чем действующий руководитель. Мы, по крайней мере, знаем, что ему нужны деньги и власть, и что государство он пока сдавать не собирается. А вот чего ждать в случае их гипотетической победы, мы не знаем. Боюсь, чтобы мы не заигрались в эти выборы и не потеряли страну! На сегодня самое главное – сохранить страну! Поэтому мы должны думать и ожидать своего часа.
Я рискну сказать, что никто, кроме Лукашенко, не собрал необходимого количества подписей. Вспомните 2010 год, когда зарегистрировали даже тех, кто подписей не собрал, но все тогда промолчали. И эти молчат. Мне кажется, власть все спланировала заранее. Такое впечатление, будто специально делается все, чтобы в Беларуси не осталось ни одного не испачканного своим участием в нелегитимных выборах политика. Поэтому белорусы с таким недоверием и смотрят на все это. Они все понимают.
То, что подписей не собрали ни Лебедько, ни Калякин – это лакмусовая бумажка для определения подлинности подписей, собранных другими кандидатами. И это при том, что за Калякиным и Лебедько стоят политические структуры.
Ну, допустим, какая-то часть электората не пойдет на выборы. Но власть легко может воспользоваться этим.
Вот и мне говорят: ты не пойдешь, а они этим воспользуются. Пусть. Пусть они проголосуют вместо меня, но если не пойдут десятки тысяч, сотни тысяч! Для них же самое ужасное – это пустые участки. Если они увидят, что люди не идут на выборы, они обезумеют. Они подумают: если сегодня они не пришли на избирательные участки, завтра они могут прийти на Площадь. Вот, что для них страшно!
Витебская весна
