Система лечебно-трудовых профилакториев, существующая в Республики Беларусь, давно себя изжила и морально устарела. ЛТП не отвечают вызовам нашего времени, не решают проблемы алкоголизации населения, но вместе с тем нарушают целый ряд основополагающих принципов прав человека. Свидетельством тому может служить рассказ жителя Городка Вячеслава Жаркого, который дважды прошел через систему узаконенных государством ограничений гражданских прав.
Вячеслав, расскажите нашим читателям, что стало причиной вашей изоляции в ЛТП.
Дело было как раз перед «Дожинками – 2014». Наш местный милиционер увидел меня пьющим пиво в магазине. Когда я оттуда вышел, на улице меня уже ждала милицейская машина, омоновец и этот мент. «Пил?» – спрашивает. «Пил», – отвечаю. Стоит только раз оказаться в нетрезвом состоянии и попасть в поле зрения милиции, тебя начинают «пасти». Не посмотрят даже на то, что ты, к примеру, из гостей идёшь в лёгком подпитии. В протоколе всё равно напишут: « Имел неопрятный вид, шатался из стороны в сторону...» А с протоколом не соглашаться – себе дороже: поедешь на сутки. Согласишься – отделаешься двумя-тремя базовыми. Три привода, четвёртый контрольный – и постановлением суда на принудительное лечение в ЛТП. А там же не лечат, там калечат. В моём случае не посмотрели даже на то, что я присматриваю за восьмидесятилетней матерью.
Скажи, какие категории населения попадают на так называемое «принудительное лечение»?
Кто попадает? Да разные люди. Была, например, там категория, которую мы называли «пивные мальчики». В парке пива попил, около подъезда пива попил, попался – и в ЛТП. Ему девятнадцать лет от роду, а он свой день рождения в ЛТП встречает. Что из него после такой школы будет? Если он не знал, что такое бальзам «Московия», ламивит, настойка боярышника, то там его быстро обучат.
Были у нас и бомжи, которым в ЛТП за счастье зиму перекантоваться. Постель чистая, раз в неделю бельё поменяют, пайка какая-никакая есть, в баню еженедельно сводят. У нас в бригаде, например, можно было по приезде с работы мыться хоть каждый день. Обычно бомжи попадали как раз по осени.
Из тех, кто находится в ЛТП, восемьдесят процентов судимых. Были и солидные люди: журналист с двумя высшими образованиями, бывший военный, полковник в отставке. Вышел он на пенсию – запил от нечего делать. Жена сдала. Когда он заехал в ЛТП, у него на карточке было около пяти тысяч долларов, которые он выручил от продажи машины. Контингент широкий: от 18 до 60 лет.
Понятно, что люди, попавшие на «принудительное лечение», имеют алкогольную зависимость, и их нужно лечить. Так как же лечат в ЛТП?
Никакого лечения там не было: ограничение свободы, – и всё! Целый год в роли «ИП» – изолированного правонарушителя. При поступлении в ЛТП – две недели карантина. Некоторые, правда, если мест не хватает, могли жить там и по месяцу. Бывает, поступает человек после длительного запоя, однако никакой капельницы ему не поставят. Делали, какие-то уколы. Какие – не знаю. І на этом – всё.
Даже в случае какого-то недомогания попадать в санчасть никто особо не стремился – себе дороже, особенно если ты на расконвойке. На работу не выйдешь, день теряешь, соответственно и в зарплате потеряешь. Получается, что в ЛТП человек просто тупо изолируется, а лечения никакого. Был у нас человек, который тринадцать раз попадал в ЛТП – такой вот эффект от лечения.
Значит, получается, что лечат только трудом?
Одно счастье, если попадёшь на «расконвойку». Мне повезло. Ездил работать в Бешенковичи, в Витебске сайдингом обшивал магазин. Заехал 10-го ноября, а 13 декабря уже был на работе. Я ведь по специальности плотник. Но так везёт не всем: из 600 человек на работу выезжало не больше сотни в день. Остальные занимались рутиной – очищали проволоку от изоляции, которую привозили с кабельного завода. При таком раскладе в месяц зарабатывали на две пачки сигарет. При выходе на работу обыск, по возвращении – та же процедура. Кто сидел, говорил, что тот самый общий режим.
И сколько тебе платили за твой труд?
Платили мне за мою месячную работу два миллиона сто тысяч «грязными». После всех вычетов оставался один миллион девятьсот тысяч, из которых на руки полагалось двадцать пять процентов – это где-то 410-420 тысяч. На эту сумму можно было отовариваться в лавке. Ограничений на покупки нет. Правда, наценка на товар составляла пятнадцать процентов. Остальные деньги шли на оплату за питание и содержание.
Поделись тем, как кормят пациентов ЛТП. Хватает ли еды?
Голодный никто не ходит. Правда, когда я в первый раз там был, то восемь месяцев по утрам кормили одной манкой. А так обычно курей привозят, выносившихся от старости, которых уже нельзя продать. Мы даже по этому поводу смеялись: «Понять можно: пока из Городка дойдут до Витебска пешком – исхудают». А вечером, допустим, салака солёная или камса. Давали её и с картошкой, и с кашей. Чаще с кашей. После чего на воле я не то, что есть её не хочу, я на неё смотреть не могу. Еда готовится на маргарине не лучшего качества.
Когда у меня обострилась язва, полгода сидел на диете. По диете было положено утром кусочек масла и стакан молока, в обед и вечером ел то же, что и все. Вот и вся диета. Из деликатесов: во вторник и пятницу с утра по яйцу. Если с воли «подогрева», помощи никакой нет, то приходится нелегко.
Скажи несколько слов о том, как был организован ваш быт и досуг?
В комнате у нас был двадцать один человек, койки расположены в два яруса. Проход из отряда в отряд закрыт.
На месяц было положено пять бритвенных станков, которыми бриться было практически невозможно. Если помните, были лезвия «Нева» – одно к одному. Кроме того, на месяц выдавали кусок хозяйственного мыла и полкусочка туалетного. Иной раз хозяйственное мыло имело довольно специфический запах.
Ограничений на получение посылок нет, просмотр телепередач разрешён в воскресные дни. В будни – только в определённое время после пяти. DVD есть – с воли привозят диски, которые предварительно просматривает представитель администрации, определяет, можно ли допускать к просмотру.
Краткосрочное свидание с родными можно хоть каждый день. За длительное (трёхдневное) свидание надо платить.
Каждую неделю приезжает православный батюшка, желающие ходят на службу. Работает там и психолог, помогает разобраться в каких-то личных психологических проблемах. На работу без визита к психологу тебя никто не выпустит.
А как относились к изолированному правонарушителю администрация и сотрудники ЛТП?
Отношение сотрудников, контролёров и администрации нормальное, все обращались на «вы». Хотя если сотрудник кого-то невзлюбит, на работу тебя не выпустят. Не дай бог также, если участковый в характеристике написал «склонен к побегу», – выхода на работу тоже не получишь. А если уж и с воли помочь некому – тоска смертная. Есть там и дисциплинарная комната – изолятор, куда на десять суток могут поместить провинившегося. При двух-трёх отказах от работы могут добавить два-три месяца дополнительного пребывания. За побег вообще можно схлопотать до полугода добавки. И такие случаи были. Правда, был у нас мужик: не понравилось ему что-то, рванул через забор – и с концами. Я уходил, его так и не нашли.
С какими отрицательными последствиями пребывания в ЛТП сталкивается после выхода на волю бывший пациент?
После ЛТП мне теперь, как плотнику, нельзя работать на высоте, допуск никто не даст. А ведь я могу крыть крыши. Теперь один путь: метлу в руки и мести. Три года будешь стоять на учёте. Кто был шофером – всё, про свою шофёрскую карьеру можно забыть.
С. Горький
