«Витебская весна» продолжает знакомить читателей с условиями пребывания в изоляторах временного содержания. Журналист Артем Сизинцев освещал весенние акции протеста и суды над их участниками не только в своей родной Орше, но и в Могилеве, и в Витебске. Сотрудники правоохранительных органов оценили активность репортера – он был задержан 25 марта за День Воли в Витебске. Суд назначил Артему 10 суток ареста.
Прежде чем рассказать непосредственно об условиях содержания в Витебском ИВС, Артем Сизинцев поделился своими рассуждениями об акциях протеста Весны-2017 и о роли журналистов, которые осмелились освещать эти акции. Хотя обычно в цикле «Я и ИВС» мы сосредотачиваемся только на условиях содержания в ИВС, избегая других деталей, на этот раз решили сделать исключение и опубликовать также достаточно длинный пролог автора, так как он хорошо отражает атмосферу весенних протестов, в результате которых десятки людей оказались за решеткой ИВС.
Когда начались акции за отмену декрета о так называемых «тунеядцах», я подозревал, что давление будет оказываться не только на обычных белорусов, которые «посмели» выйти и выразить властям свое несогласие; не только на политиков, которые присоединятся к бури эмоций и попытаются активизировать своих партийцев; не только на правозащитников, которые, безусловно, понимают, что, защищая граждан, сами становятся под удар. Я отчетливо понимал, что давление будет осуществляться и на журналистов, на меня и моих коллег, которые «имеют наглость» освещать акции.
О провластных репортерах здесь речи нет. Операторам и корреспондентам различных «Беларусь-1», ОНТ и местных «карманных» каналов никто работать не препятствовал, да и подавали протесты они со своей стороны, не предоставляя много высказаться людям. Их репортажи были построены вокруг того, что не все в нашем государстве идеально, но вот вам – очередная «голова с языком» с какого-нибудь Министерства труда или с биржи по найму работников. Эта голова уверяет ту часть белорусов, которая еще не отключила навсегда государственное телевидение, в том, что проблемы с трудоустройством решаться в ближайшую неделю.
Материалы независимых журналистов были совершенно иными. Скажу за себя. Я работал на ряде акций в Витебске и Могилеве, делал материалы для «Радио Рация». В Орше мне работать не дали сотрудники милиции, которые пришли в квартиру как раз утром в день «Марша нетунеядцев» и начали проводить обыск, который, естественно, безрезультатно закончился как раз тогда, когда акция подходила к завершению. Слова в моих материалах давались как представителям власти, так и протестующим. Четко указывалось, чем конкретно люди недовольны.
Так подробно я описал ситуацию для того, чтобы читатели поняли – задержания, штрафы, даже сутки заключения не были для журналистов шоком. Если ты выбираешь такой путь и идешь по нему, должен понять нелюбовь нынешнего белорусского государства к демократии и правам человека.
Оскорбление прав личности было очевидно сразу же в изоляторе временного содержания, в котором я отбывал 10 суток абсурдного административного ареста.
Туалет? Хватит старого ржавого куска керамики, который когда-то был унитазом. Загородка, чтобы тебя не видели? Все открыто. Смывание? Сделаем слив воды по шлангу из умывальника. Какая разница, что стоит вонь круглые сутки, напора воды не хватает, все старое и ржавое. Заключенные в Беларуси – не люди, а животные.
Плюс ко всему, курильщиков сажают с теми, кто не курит. Я не курю, но в камере ты не прикажешь сокамернику не курить, ведь в таком случае он просто обезумеет без своей плохой привычки.
Особый разговор о питании. То, что витаминов не дождешься, было понятно. Но в Витебском ИВС умудрились быть на порядок хуже некоторых других изоляторов, как я могу судить по рассказам тех, кто сидел в других городах.
Каша на воде, без соли, одна и та же хлебная котлета каждый день! Никакой – даже недоваренной – картошки, а лишь перловка, гречка. Приготовлены они так, что даже студент первого курса, который впервые взял в руки кастрюлю и стал за плиту, сделает кашу, более вкусную, чем эта.
А те хлебные котлеты часто отличались по размерам, были и совсем маленькие, явно с уменьшением нормы.
Чай? Один смех. Пока большой ушат возили по этажу, чай успевал остыть и в камеры доставлялся, как правило, уже холодным. Пьешь сладкую слабонастоенную чуть теплую воду, а денежки за содержание копают против тебя.
Очевидно, чай, который прописан в официальных документах, прописывается там горячим и качественным. Как и другая еда – котлеты на бумаге, безусловно, мясные. По документам, не сомневаюсь, все идеально, иначе за что мы платим 11 рублей 50 копеек за один день содержания?
Котлеты котлетами, а суп – и вообще помои, которые можно есть только для того, чтобы не лишиться силы.
Единственная вкусная еда в изоляторе – хлеб. Он всегда выдается свежий. Но другая пища, лишенная витаминов и приготовленная ужасно, перечеркивает все.
Позвонить – дают, для этого нужно лишь написать заявление утром.
И в душ можно раз в неделю. Здесь проблем не было, мне предоставляли эти услуги по моей просьбе.
А вот письма часто не доходят. После выхода из изолятора я встретил нескольких человек, которые спрашивали, почему я им не ответил. Я сказал, что, во-первых, не получал их писем, а во-вторых, не имел конвертов – их все-таки нужно отдельно давать в передачах. Куда делись письма, на каком этапе они «обрезались»? То ли почта так плохо работает, то ли они вылетают на ходу из почтовой машины, или их «забраковали» в изоляторской цензуре – вопрос.
Нары шатаются, доски на них кое-где лопнутые, в трещинах. Матрасы выдаются такие старые, что спать на них ровно невозможно, внутренний наполнитель сбивается комками, разровнять не удается.
В камерах нет дневного света. По крайней мере, в тех, где сидел я. Окна были предусмотрены, но в Витебском ИВС они заложены металлическими листами, чтобы никакой свет не проникал. Поэтому 24 часа в сутки в камере горит искусственное свет. При чтении и писании в таких условиях портишь глаза.
На прогулку выводят, но чаще всего тогда, когда этого захочется самим охранникам. Охранники – милиционеры, они ведут себя по-разному. Есть те, с кем можно договориться пойти на прогулку через 30 минут, а работают и такие, кто плевал на все твои слова и с мерзкой улыбкой на откормленном лице говорит: «Сегодня прогулки не будет».
Часто охранники в изоляторе били в дверь кулаком, как только видели, что ты при чтении опираешься на локоть. Крик «Не спать!» выглядит смешным – ведь ты действительно читаешь, глаза у тебя открыты, но милиционеру необходимо зарекомендовать себя перед начальством, удовлетворить какие-то комплексы, оставшиеся с детства.
А вот последние дни в изоляторе запомнились тем, что наконец включили более-менее приемлемое радио, на котором крутили ретро-композиции. До тех же пор звучали радиостанции с поп-музыкой – она бесконечно повторялось, а блоки новостей там готовились так, что на нормальном радио новостник вылетел бы с работы после пары таких выпусков.
