Вот уже более года прошло со времени вынесения приговора политзаключенному Михаилу Жемчужному. Отбывая назначенное судом наказание в исправительной колонии №14, Михаил Игоревич не прерывает связей с коллегами-правозащитниками, активно защищает свои права и законные интересы.
Из официальных источников стало известно, что за время пребывания в колонии заключенный отправил на волю и получил 170 писем (входящих – 65, исходящих – 105). С 17 июня, момента постановки на профилактический учет, им было получено 7 и отправлено 26 писем. Этим данным Михаил не доверяет, так как «на одно полученное письмо отправлять по четыре ответных адекватному человеку неприемлемо». Он предполагает, что спецслужбы колонии регулируют поток писем и тем самым нарушают его право на ведение переписки с внешним миром. Однако это предположение не нашло подтверждения в Департаменте по исполнению наказаний, куда Жемчужный обращался с жалобами.
Пока же Михаил Игоревич выяснил причину, почему администрация колонии наделила его статусом заключенного, склонного к экстремизму и иной деструктивной деятельности.
Получение этого статуса «стало для меня полной неожиданностью, – писал политзаключенный в одном из писем витебским правозащитникам, – так как за весь период содержания в ИК №14 не имел ни одного замечания, нарушения, был аттестован как "ставший на путь исправления" и имел поощрение за примерное поведение в виде дополнительной посылки».
Дело в том, что с прежним начальником колонии у политзаключенного была негласная договоренность о том, что последний «не вывешивает бело-красно-белый флаг на трубе кочегарки, а администрация не лезет в его душу»; но тот начальник ушел на повышение, а с приходом нового начались репрессии. Как из рога изобилия посыпались замечания. И тут «оперативный сотрудник капитан Крышталь решил, что ему пора стать майором и придумал акт о моем экстремизме», – пишет узник ИК №14. После этого соответствующая комиссия поставила его на профилактический учет, в результате чего условия отбывания наказания в значительной степени ухудшились.
Теперь белорусская общественность вправе говорить об административном и психологическом давлении, оказываемом на Михаила Игоревича системой ДИН.
«Очень спасают часы. В отряде общие [часы] отсутствуют, а на 4 проверки в сутки нужно являться точно, иначе – акт и наказание», – так передает атмосферу, в которой ему приходится отбывать наказание, шестидесятилетний правозащитник.
Михаил Жемчужный также жалуется на то, что под различными предлогами руководители администрации не позволяют ему сделать фотографии, которые можно выслать за пределы колонии. Хотя фотосессия была, и фотосъемки производились и на фоне кирпичной стены, и в православном храме под иконами, и с книгами Нобелевского лауреата Светланы Алексиевич с дарственными надписями автора. Но снимки не были одобрены лицами, ответственными за отбор и печать фотографий для осужденных.
Тем не менее Жемчужный не унывает. Сообщает, что в принципе у него «все хорошо». И просит передать благодарность коллегам-правозащитникам за недавнюю публичную поддержку в средствах массовой информации.
Леон Ефременко
