Во времена Лукашенко тема сталинских репрессий против белорусского народа почти затерялась на фоне событий Второй мировой войны, о которой много написано, снято фильмов, а в память ее жертв и героев сооружено множество памятников и мемориалов. Но если сравнивать между собой эти две реальности, сравнивать без идеологических догм и истерики, становится очевидным – история политического сталинского террора на самом деле куда более трагична, чем история войны, а ее последствия до сих пор влияют на настоящее и будущее нации.
Маховик большевистских репрессий затронул все категории населения: крестьян, рабочих, военных, служащих, творческую интеллигенцию...
Обратите внимание: с 2000 репрессированных в СССР писателей, поэтов, драматургов около 25% (примерно 500 человек) приходятся на Беларусь, население которой составляло в то время менее 5 процентов населения СССР! Истребляя культурный генофонд белорусской нации, большевики на практике воплощали идеологию фашизма на нашей земле. Плодами их деятельности являются сегодняшний национальный нигилизм и культурная пустыня, на фоне которой пышно расцветают имперские шовинистические идеи.
Смертные приговоры над неповинными жертвами античеловеческого режима осуществлялись в тюрьмах, но наибольшее количество расстрельных наказаний совершалось в специально отведенных местах недалеко от городов. Одно из таких мест получило мировую известность – это урочище Куропаты, что было в нескольких километрах от Минска. Трупы сбрасывали в заранее вырытые глубокие ямы, которые сверху засыпали песком. По различным оценкам общее число убитых там граждан составляет от 30 до 100 тысяч человек.
Впервые печатная информация о месте национальной трагедии появилась в 1988 году. Научный сотрудник Института истории АН БССР Зенон Позняк и журналист Евгений Шмыгалёв в газете «Літаратура і мастацтва» опубликовали статью под названием «Куропаты - дорога смерти».
После ее публикации бывшие сотрудники НКВД и МГБ и другие «заслуженные люди» зашлись в истерике, полностью отрицая массовые расправы над собственным народом. Однако остановить процесс возвращения исторической правды не удалось.
Вопреки их вою была создана Государственная комиссия, которая официально признала факт массовых расстрелов в Куропатах. Но такие же «Куропаты» были у каждого областного центра довоенной Беларуси.
Тем не менее и до сих пор, несмотря на официальную реабилитацию жертв сталинизма, мы не знаем ни подробностей их гибели, ни мест их захоронения. Поэтому каждый национально сознательный гражданин понимает: процесс возвращения полной информации о преступлениях сталинизма не завершён, он должен продолжаться до своего логического завершения. А места найденных захоронений должны стать местами памяти и почитания.
К сожалению, граждан, которые что-либо знают о местах захоронений, становится все меньше, но поиск свидетелей продолжается. Так, члену КХП-БНФ Яну Державцеву посчастливилось познакомиться с жителем деревни Лужесно Сергеем Григорьевичем Кудиновым, который и сообщил ему о существовании массового захоронения репрессированных граждан в лесу за деревней Хайсы Витебского района.
Вот что говорит Сергей Григорьевич:
- В середине восьмидесятых годов прошлого века я со своим братом Иваном ходил за грибами. Уйдя в лес за Хайсами, мы неожиданно наткнулись на три свежие раскопки, вокруг которых валялись черепа и фрагменты человеческих скелетов. Сбросив человеческие останки в яму, из которой ее вытащили мародеры, мы ушли с того места.
Дома этой новостью поделились с родителями. И мать рассказала, что в том месте до войны расстреливали «врагов народа». А первым на ту территорию попал ее сосед, который, как и мы, ходил за грибами. Жила мама в то время в деревне Боровые (ныне Дриколье). Внимание соседа привлекли звуки, доносившиеся откуда-то спереди. Заинтересовавшись, он двинулся в ту сторону и наткнулся на оцепление. Его аккуратно попросили уйти, и никогда не появляться в той местности, если он не хочет для себя неприятностей. Однако дедушка не вытерпел и через некоторое время вернулся туда вновь, где на небольшом холме увидел несколько свежезасыпанных на одном уровне с землей ям. Из этой информации сделали выводы, что расстреливали там именно репрессированных. Мои родители знали об этом, но рассказали лишь тогда, когда мы сообщили им о своей находке. Вот, насколько сидел в народе этот страх, да и сейчас сидит.
Брат мой обращался в Мазоловской сельсовет, в православную церковь, в газету хотел написать через знакомого журналиста, но ему сказали, что «без вас разберутся». А был это, наверное, 86-й год.
Получив такую информацию 29 октября, как раз в День репрессированных, мы и отправились в сторону деревни Хайсы, за которой в лесу и нужно было отыскать виденное Сергеем Григорьевичем почти тридцать лет назад место. Ландшафт за это время неузнаваемо изменился, поэтому поиски не были простыми. Сначала мы попали на свежие раскопки, где черные копатели искали, чем поживиться. Но никаких признаков довоенной трагедии там найдено не было. Пришлось расширить площадь поиска, углубляясь все дальше в лес, но ничего найти не удавалось. И уже в самый последний момент, когда мы двинулись в обратном направлении, Ян Державцев все-таки наткнулся на раскопанные мародерами ямы. Около сорока раскопов разной величины насчитали мы на лесном холме. В глубоких ямах и вокруг них валялись человеческие черепа с отверстиями от пуль, кости, фрагменты человеческой обуви. Ужасное зрелище – даже после десятков прошедших лет.
– Одни убивали, а их дети или внуки (черные копатели), выходит, пришли раскапывать, ведь никто чужой сюда не пойдет, – прокомментировал увиденное Сергей Григорьевич.
Полные противоречивых чувств и эмоций, возмущенные безразличием властей и отдельных граждан к нашему не такому уж и далекому прошлому, мы обходили этот глухой закоулок, отыскивая все новые и новые свидетельства преступлений, которые не стали достоянием гласности.
Через несколько дней в поисках новых свидетелей посетили деревни Хайсы и Дриколье. В деревне Дриколье посчастливилось отыскать восьмидесятилетнюю Валентину Петровну Шагееву, которая, как она выразилась, до мелочей помнит свое детство. Она не только рассказала о фактах расстрелов репрессированных в 1937-м, 1938-м годах, но и показала места, где происходили те непростительные преступления. «Бывало, как вечер, рассказывали родители, к лесу шли машины, а потом начинается стрельба. Это от Хайсов первый поворот направо и где-то с километр в сторону леса, мы туда коров в детстве пасти гоняли. Там была такая поляна, и на ней копали заранее ямы, а потом расстреливали. Во время войны и после люди раскапывали захоронения, что они искали – не знаю. Теперь там сельскохозяйственное поле, а еще совсем недавно были общественные огороды. И хотя люди знают историю того места, все равно и пашут, и сеют, и урожай собирают», – подытожила Валентина Петровна.
Несмотря на то, что старая сама уже практически не передвигается, она все равно согласилась проехать с нами на то злосчастное поле (площадью не менее 10 га) по бывшей «дороге смерти».
Следующим нашим собеседником стал Василий Емельянович Дрындрожак (1929 г. р.). Его отец Емельян Онуфриевич был колхозным конюхом. «Так вот ночью, говорил, как только лошади слышали выстрелы, то сразу начинали хрипеть, нервничать. Здесь чуть ниже от нас жил старик (Карпенко, кажется, его фамилия была). Так вот однажды он по дрова пошел, а днем как раз ямы копали. Подходит к нему военный и говорит: “Уходи отсюда”. А был это 37-й или 38-й год. Убивали недалеко отсюда: километра полтора на холме. Если бы был здоров, может быть, показал вам то место. Можно от нас ехать по этой дороге, а можно по шоссе на Городок и влево в лес. Убивали там не только мужчин, но и женщин. Вокруг мест захоронений люди находили женские гребни, может, надеялись несчастные, что родственники найдут и перезахоронят по-человечески?»
Во всех этих событиях поражает то обстоятельство, что несмотря на очевидный факт существования мест массовых захоронений жертв сталинских репрессий, общество и государство избегают и замалчивают их объективное наличие. А это уже само по себе есть моральное преступление и потакание осознанным или неосознанным потугам искажения истории. Но следует понимать: сталинизм и тоталитаризм нельзя победить, пока общество не узнает имен жертв и не осудит тех палачей, что творили бесчеловечные, преступные деяния против лучших представителей белорусской нации.
С. Горький
