Витебский районный исполнительный комитет, рассмотрев коллективное обращение местных активистов КХП-БНФ, сообщил, что раскопки, которые проводились в октябре – ноябре 2015 года в лесном массиве возле деревни Хайсы силами 52-го отдельного специализированного поискового батальона, не дали однозначного ответа на вопрос о том, кто, когда и при каких обстоятельствах был расстрелян и тайно похоронен в лесу.
Власти Витебского района проинформировали оппозиционеров о том, что в результате проведенных полевых поисковых работ с раскопками удалось выявить костные останки 172 человек. Однако причины смерти людей и вид оружия, которое применялось для их умерщвления, в материалах исследования поискового объекта не определены.
По результатам проведения поисковых работ в захоронении обнаружены предметы, которые принадлежат солдатам и офицерам Советской армии и Германии времен Великой Отечественной войны, а также гражданскому населению. Приблизительное время захоронения – 1936-1942 годы. Точно определить период захоронения не представляется возможным, однако прослеживается связь данного захоронения с периодом Великой Отечественной войны.
Для получения дополнительных данных Витебским райисполкомом были направлены запросы в управление Комитета государственной безопасности по Витебской области и государственное учреждение «Национальный архив Республики Беларусь» для установления периода захоронения по архивным документам.
Чиновники уверяют гражданских активистов, что после получения архивной информации состоится заседание оргкомитета райисполкома по увековечению памяти защитников Отечества и жертв войн, на котором будет решен вопрос о перезахоронении останков, найденных в лесном массиве в районе деревни Хайсы.
После этого сообщения стало ясно, что подозрения оппозиционеров о том, что в лесах в районе деревень Хайсы и Дреколье проводились казни граждан в довоенный период, подтверждены документально и вещественными доказательствами, полученными при раскопках в данной местности.
Очевидно, что в одиннадцати ямах находятся останки людей, которые никакого отношения к воинским подразделениям не имеют. Если бы расстрелы совершались нацистами, то это было бы однозначно определено специалистом-археологом, который все время сопровождал военнослужащих поискового батальона во время раскопок.
Оружие, с помощью которого производились убийства людей, легко определить по гильзам и пулям, которые в большом количестве были обнаружены поисковиками в почве вокруг ям и в похоронных ямах. Сомнительно, что военные специалисты не смогли этого сделать и не отразили это в отчете.
Полагаю, что период, на который приходились казни, элементарно определяется по монетам, которые были найдены в местах захоронения. Также, хотя и менее точно, время расстрелов можно установить по обуви и другим личным вещам казненных граждан.
Поэтому годы 1936-1941 можно принять как достоверные даты захоронения, а вот 1942-й находится под большим сомнением. Ведь, начиная с июля 1941 года, Витебск находился под немецкой оккупацией, и на этой территории не ходили советские монеты 42-го года выпуска. Также в могилах под Хайсами и Дрекольем невозможно было встретить советскую обувь и другие личные вещи, датируемые этим годом выпуска.
Власти не сообщают о количественном соотношении военного и гражданского имущества, найденного при раскопках. Но факт их обращения в КГБ и в архив может свидетельствовать о том, что в ямах это соотношение – не в пользу военного. Ведь после июля 1941 года чекисты не хозяйничали в Витебске и его окрестностях, и у них вряд ли имеются данные о том, что реально происходило в витебских лесах во время войны.
И последнее. Согласитесь, что будет большой скандал, если власти посмеют захоронить останки воинов, которые погибли в боях и сражениях Второй мировой войны, вместе с останками гражданских лиц, коих казнили органы НКВД во время политических репрессий 30-40-х годов XX века. Каждому свое место – и в могилах, и в памяти народной.
Леон Ефременко
