В продолжение темы об изоляторах временного содержания Витебской области приводим рассказ сопредседателя создаваемой партии БХД Павла Северинца. Павел, как бывший политзаключенный, хорош знакомый с пенитенциарной системой Беларуси. В этом году он был наказан 15-ю сутками ареста после «Марша нетунеядцев» в Орше, который прошел 12 марта.
Уже после Оршанской отсидки Павлу пришлось побывать вновь «на сутках», на этот раз в Минске. Поэтому не удивительно, что он постоянно сравнивает условия содержания в ИВС Орши и в изоляторе в Минске, что на улице Окрестина.
Условия содержания в Орше? Что-то лучше, чем в Минске, что-то хуже. Хуже, чем в Минске, – это то, что там поднимают после 6-ти утра с кровати на все время. Есть требование, чтобы человек не лежал, не сидел на кровати. И если, например, ночью переводили куда-то, или когда ночью не высыпаешься, – это твои проблемы.
Вместе с тем, еда в Орше лучше, чем у Минска. Я бы ее не назвал идеальной, но на приемлемом уровне.
Из бытовых вещей? В принципе, если добиваться своего, то можно.
Окна в камере были. Можно было добиться от них штырь. Сам ты форточку не откроешь. Так как для этого через дополнительные решетки, которые между тобой и стеклом, там надо продвинуть штырь – штырь этот давали. В Минске подобного не допроситься. Если окна открыты, а на улице чуть ли не зима – никого это не волнует.
Ручка, бумага – были в Орше. Разрешали. В отличие от Минска. Прогулки – регулярно. Точнее, прогулки регулярно для меня. Другие люди удивлялись, как выводили: «Ух, мы на прогулку ходим!» Я говорю: «Так я каждый день хожу!» – «Каждый день? Ничего себе...» До сих пор там проблемы были – 15 суток можно было просидеть без прогулок.
Вообще, отношение к политическим там лучше, нежели к остальным.
Относились более-менее. Для Орши я был такой причудливой птицей, которая залетела из Минска, так они сами побаивались немного. Но было пара моментов, когда перебрасывали, непонятно почему, из камеры в камеру. Например, организовывали такую команду: коммунист, беженец с Донбасса – в одну камеру, и меня туда. Может, чтобы там были споры, конфликты. Такое испытание: щупают, пойдет ли человек на конфликт. Однако я также опытный человек – находим общий язык, разговариваем. Пару дней. Затем расформировывают камеру.
И начальство корректно относилось. Начальник вызывал к себе два раза. Были споры. Я ему все время говорил, что я незаконно осужден, я именно так представлялся и во время каждой проверки: «Незаконно осужденный Северинец». Он спокойно относился. Против меня там репрессий по этому поводу никто не устраивал.
Я так понял, что у них после проверок ОБСЕ многое изменилось. А Орша же есть воротами Беларуси, там у них постоянно поступают мигранты из Бангладеш, Вьетнама и все остальные – так эти проверки ОБСЕ и ООН их воспитали.
Так что, если сравнивать с Окрестина, то в Орше все же лучше.
Не проходили письма. Точнее, они доходили. Но мне их отдали только перед самым выходом – 15 дней были проблемы с перепиской.
Другая проблема, с которой я там не смог справиться, это радио: полностью русскоязычное, абсолютно попса. Включают в 6 утра – и понеслось. Оно ездит по ушам. Я уже не просил выключить: «Сделайте вы тише!» – «Это можно только в целом по изолятору, мы делать тише не будем». Ты вынужден, хочешь не хочешь, слушать это.
На ночь свет не выключали, но приглушали.
Люди, которые со мной сидели, курили. Однако день на десятый или одиннадцатый поменяли правила курения: сигареты разрешали в камере, а спички – нет, раз в два часа давали прикурить через «кормушку» – я такой странный способ видел впервые. А в Минске, например, там не давали сигарет в камеру, и курить можно было только во время прогулок. Для людей это было как пытка.
Если чисто по-человечески, то об Орше плохого слова не скажу. Некоторые вещи, действительно, нужно исправить, Но там не самые плохие условия.
Віцебская вясна
