В газете Витебского района «Жыццё Прыдзвіння» в номере за 19 мая опубликована статья некой Н. Тирусовой под заголовком «...Где гремели бои». Активисты инициативы «Хайсы» уверены, что появление этого материала – реакция властей района на ряд публикаций в независимых СМИ, которые приобрели широкий резонанс, о массовом захоронении людей в лесном массиве.
Активисты полагают, что под Хайсами ими обнаружены останки белорусских граждан, репрессированных в 1930-е годы сталинскими палачами. Ранее активисты предостерегали, что власть попытается «направить общественное мнение в привычный для нее идеологический коридор "фашистского террора"», и теперь задают риторический вопрос: «Если в найденных захоронениях останки советских солдат, почему в юбилейный год Победы они валяются по лесу, как дрова?».
Общественные активисты говорят, что статья сшита красными нитками. Они утверждают, что опубликованный материал имеет довольно мозаичный характер, эдакий набор текстовых идеологических стереотипов: из всего видно, автор прежде всего руководствовалась не собственными впечатлениями, пропущенными через сердце и разум, а выполняла определенный идеологический заказ.
Попробуем выделить основные посылы, которые Н. Тирусова стремилась донести до читателя. Есть неучтенные военные и гражданские захоронения, на которые время от времени кто-то натыкается. Есть специальные воинские формирования, которые занимаются поиском и захоронением найденных останков. Есть «черные копатели», которые нарушают статью 19.7 КоАП Республики Беларусь и могут за свои действия получить штраф. Есть власть, которая в таких случаях действует исключительно в соответствии с законом. Есть, наконец, какие-то безымянные «жители Витебска», «интернет-публикации» и вообще Сеть, где время от времени появляется информация, которая напрягает власть и компетентные органы, отвлекая их от дел насущных.
Принимая во внимание объем и смысловую насыщенность материала, посвященного каждому из выше обозначенных сторон, на первый взгляд может показаться, что статья направлена на прекращение деятельности «черных копателей», которые почему-то, в отличие от общественности, местной власти и специализированных военных формирований, знают о неучтенных местах массовых захоронений на территории Витебского района.
Однако если быть при анализе текста более внимательным, то, конечно же, эта направленность станет вторичной. В первую очередь автор стремится убедить знакомых с сутью дела граждан в том, что найденные захоронения никоим образом не могут принадлежать к довоенному периоду. С этой целью приводится целый ряд мнений достаточно авторитетных в районе людей, которые должны убедить общественность, что в найденных захоронениях находятся либо советские военные, либо жертвы фашистского лагеря, находившегося в деревне Лужесно. Но дело в том, что высказанные версии носят гипотетический характер и не имеют веских подтверждений.
В частности, что касается информации, полученной от краеведа М. Пивовара, то она, вообще, выглядит как авторская подтасовка, притянутая за уши к теме незаконных раскопок, так как относится к району села Лужесно, но никак не к лесному массиву за Хайсами, о чем сама автор и пишет: «... массовых захоронений расстрелянных людей в районе д. Лужесно, где в годы войны находился лагерь». Кстати, там, в районе Теплого леса, на месте захоронения стоит крест, освященный священником православной церкви.
Не выдерживает критики и аргументация, построенная на словах Л. Тюленевой, передающей воспоминания своей матери. Ведь если бы автор была последовательной, то, опровергая в одном месте статьи правдивость свидетельств пятилетнего ребенка о захороненных около Хайсов репрессированных гражданах, не принимала бы во внимание и показания Л. Тюленевой, также делящейся информацией, полученной из уст человека, который старше нее.
Ошибочной представляется и версия ветерана Николая Иванова. Он утверждает, что партизаны и военные держали оборону на дороге Витебск-Городок, «между деревнями Хайсы и Лужесно», но найденные захоронения находятся в другой стороне – за несколько километров от Хайсов в направлении Городка. Какая нужда была их там хоронить? К тому же в раскопанных ямах найдены фрагменты гражданской обуви, которая принадлежала женщинам или даже подросткам и была изготовлена ранее 1937-го года.
Много путаницы и с линией фронта, которой в районе Хайсов не было, хотя, готовясь к обороне, немцы и понастроили там многочисленные укрепления. Об этом рассказывала местная жительница Валентина Шагеева, которая во время войны побывала и в Лужеснянском лагере, и в лагере «Пятый полк». Озвучила она и тот факт, что за всю войну (а она жила в Хайсах вплоть до самого наступления Красной армии) никакого массового уничтожения мирного населения и военнопленных не было. А вот о довоенных ночных расстрелах в деревне говорили не только взрослые, но и дети, которые в следствие своей детской любознательности знали порой больше своих родителей.
И, самое главное, о чем Н. Тирусова не говорит, – в двух взятых на экспертизу черепах отчетливо просматривается знакомый знающим людям почерк НКВД – выстрел в затылок. Немцы таким образом людей не расстреливали.
Вообще же, в своем стремлении совершить подмену автор статьи теряет чувство здравого смысла. В соответствии с ее логикой выходит, что семьдесят лет никто не знал о захоронении военных, погибших не в 1941-м, во время отступления, а в конце 1943 года. В течение десятилетий в Витебском районе о них никто не вспоминал, не говоря уже о памятнике, который должен бы быть установлен хотя бы накануне 70-летия Победы. Ведь лежат там не пять и не десять человек, а куда больше. Останки погибших или жертв, если это были заключенные лагеря, оказались ненужными ни сельскому совету, ни райисполкому, ни БРСМ, ни журналистам, ни общественности района, и как минимум с 1986 года (согласно свидетельству жителя Лужесно Сергея Кудинова – в тот год его брат сообщил о находке в сельский совет) фрагменты человеческих скелетов валялись по лесу. Тогда выходит, что все эти высокие слова, сказанные автором и не только ей о Победе, – ложь?
Следует обратить внимание на одну яркую особенность: в тексте, напечатанном в районке, ни разу не употребляется слово «репрессированные». Так, видимо, вся эта трескотня, связанная с жертвами войны, необходима только для того, чтобы скрыть всяческую память о довоенных зверствах советской власти?
Витебская весна
