Витебский врач-психиатр Игорь Постнов, выступивший с критикой власти и подвергшийся за это принудительному лечению в закрытом отделении витебской психлечебницы, прошел экспертизу в Москве, в Независимой психиатрической ассоциации России (НПАР). Медицинский осмотр стал возможным благодаря поддержке Могилевской правозащитной группы и ПЦ «Вясна».

Исполнительный директор НПАР Любовь Виноградова прокомментировала результаты обследования.

- Любовь Николаевна, расскажите, как происходила экспертиза личности Постнова?

- У нас есть комиссия специалистов, которая состоит из трех врачей-психиатров, медицинского психолога, и иногда в ней участвует еще юрист, когда дело требует соответствующего правового анализа. Сначала мы изучили все документы, которые нам были поданы, все, что касается его случая. Потом с ним беседовал врач-психиатр, который собирает историю жизни и - если это болезнь, - то историю болезни. Потом работает медицинский психолог, который просит выполнить набор определенных тестов и дает свое заключение.

И потом уже собирается вся комиссия, заслушивает доклад основного врача-психиатра, врачи вместе обсуждают этот случай и принимают определенное решение. Нужно время на подготовку отдельного заключения. В принципе, это то же, что и судебно-психиатрическая экспертиза. С той разницей, что при судебно-психиатрической экспертизе суд собирает все документы, имеющие отношение к делу, у нас же рассматриваются только документы, поданные нам пациентом.

- В деле Игоря Постнова какие первые выводы можно сделать?

- Первый вывод - несомненно, его права были нарушены. В том, что он был принудительно помещен в психиатрическую клинику и проходил там лечение - в этом мы видим безусловное нарушение его прав. Даже если предположить, что у него есть какие-то психические отклонения, то все равно для того, чтобы его против воли лечить, нужно чтобы был выполнен целый ряд критериев. Этих критериев в его деле нет. Он не представляет опасности ни для себя, ни для окружающих, он не является беспомощным, и, наконец, его состояние не такое, чтобы, как они там пишут, его оставление без психиатрической помощи привело бы к серьезному ухудшению его здоровья. Он не нуждался в психиатрической помощи, тем более в том виде, в котором она была ему оказана.

Есть еще и много этических нарушений. Например, его поместили в ту же больницу и даже то же самое отделение, где он работал, - это совершенно возмутительно и недопустимо. Это нельзя осудить в судебном порядке, но это требует осуждения со стороны психиатрического сообщества.

- Из вашего опыта, на что может рассчитывать пациент в таких случаях?

- Думаю, что у нас, в России, существует больше возможностей судебной защиты. Хотя у нас тоже бывают случаи, когда решения о недобровольной госпитализации суды выносят в отсутствии пациента, но все-таки это не правило, а, скорее, исключение. И всегда есть возможность правозащитникам и адвокатам оспорить такое решение суда. А Игорю Постнову никаких возможностей себя защитить - ни ему, ни каким-либо его представителям - не дали. То есть, суды автоматически штампуют, утверждают решения врачебных комиссий, что неправильно.

Эта логика - мол, мы не психиатры и должны доверять их выводам - она совершенно неправильная, потому что суд - это две стороны, и суд обязан заслушать обе позиции, а потом принять решение. Суд должен оценить, насколько заключение врачебной комиссии является убедительным, и для этого не нужно иметь профессиональных знаний. Ведь суд не решает, болен человек или нет. Он решает можно ли этого человека лечить принудительно.

- Как часто к вам в Ассоциацию обращались белорусы, и кто может претендовать на помощь?

- К нам белорусы обращались нечасто. Случались звонки с жалобами, но люди обычно не могут приехать в Москву, и некоторым мы просто не можем помочь. Но был случай, например, Кристины Шатиковой, которая приезжала к нам, и мы давали ей заключение. Мы считаем, что ее права были грубейшим образом нарушены во всех смыслах: и в том, что ее нельзя было помещать в стационар, и в том, что ее нельзя было лечить, а также лишали возможности встретиться с родственниками, и т.д. Но чтобы люди приезжали к нам - это единичные случаи.

Раньше у нас было очень похожее законодательство. В 1999 году, когда в Беларуси принимался закон, он был полной копией российского. Но с тех пор и наш закон немного изменился, и белорусский закон "О психиатрической помощи" претерпел ряд изменений. Посему, говоря о нарушениях, мы должны бы еще анализировать законодательство. И еще вопрос, насколько белорусские суды будут принимать наши заключения и насколько будут с ними считаться - это мы увидим: в частности, на деле Игоря Постнова.

Думаю, ехать к нам нужно только в том случае, если мы уже проанализировали документы и считаем, что можем помочь. Имеет смысл перед тем, как ехать, использовать возможности, например, электронной почты. Потому что отнюдь не всегда к нам обращаются люди, которым мы можем помочь.

Ведь люди, которые страдают психическими заболеваниями, как правило, не считают себя больными, но уверены, что их права были нарушены. У нас таких случаев тоже много, когда люди считают, что их незаконно положили в стационар, а мы потом видим, что заключение врачей было правильным. Такие решения могут оспаривать правозащитники, а мы как профессиональная организация врачей-психиатров следим, прежде всего, за тем, чтобы не были нарушены права с точки зрения недобровольного лечения.

- Скажите, а какие документы должны иметь при себе пострадавшие? Могут больницы не выдать историю болезни?

- Вопрос о получении гражданами информации о своем психическом здоровье и о оказанной им психиатрической помощи актуальны и для России, и для Беларуси. Хотя по закону "Об охране здоровья граждан" каждый человек по своему заявлению имеет право получить копии своих медицинских документов, тем не менее в психиатрии это право часто нарушается. Начинают говорить, что мы в руки не даем, или даем только на запрос судебно-следственных органов. Но это все неправда. Это незаконно.

Нужно обязательно получить документы об оказании психиатрической помощи. Если человек был помещен в больницу, значит выписку из истории болезни, а в идеале - копию медицинской карточки: когда был помещен в стационар, чем лечили, как выписали и т.д. Я думаю, что в Беларуси также граждане имеют право на получение такой информации. Это вполне реально, но не всегда сразу получается.

- И последний вопрос. Если заключение первой экспертизы вступает в противоречие с заключением независимой комиссии, то какой путь защиты?

- Есть два пути. Можно двигаться по административной линии и обращаться в высшие медицинские организации. К примеру, если решение вынес диспансер или психбольница, то можно обратиться к главному психиатру города и попросить провести комиссионное обследование с целью уточнения или изменения диагноза. И такая комиссия может пройти - в таком случае комиссия сама собирает необходимые документы. Но этот путь не является на самом деле полной гарантией того, что диагноз будет изменен.

Полной гарантией является обращение в суд с жалобой на неправомерные действия психиатра, на несогласие с диагнозом. И тогда мнения различных комиссий будут иметь важное значение. Ведь человек должен обосновать, почему он не согласен, должен привести убедительные аргументы. Суд же должен будет назначить судебно-психиатрическую экспертизу. И если решение такой экспертизы будет в пользу потерпевшего и суд его утвердит, то это уже будет основанием для изменения диагноза там, где он был поставлен.

Правозащитный центр "Вясна"